Проекты строительства гигантских гидроэнергетических сооружений в странах Центральной Азии вызывают обоснованную тревогу всех, кто объективно рассматривает возможные последствия их поспешной реализации. Узбекистан принципиально и последовательно ставит вопрос о необходимости проведения независимой международной экспертизы таких проектов на предмет их влияния на экологический и водный баланс в регионе, а также угроз техногенных катастроф.

Сегодня эту точку зрения разделяют многие независимые эксперты в различных странах мира. Так, например, статья «Скорее эпос, чем реальность: судьба мега-ГЭС в Средней Азии остается под вопросом…», авторство которой принадлежит директору бишкекского филиала Института стран СНГ, доктору исторических наук, профессору, действительному члену Русского географического общества Александру Князеву, и опубликованная в ряде интернет-изданий, глубоко и детально рассматривает проблему с точки зрения объективного положения дел.

Отметим, что это непредвзятое мнение автора, которого трудно заподозрить в ангажированности чьим-либо интересам.

Он верно отмечает, что водный бассейн Амударьи и Сырдарьи представляет собой единый организм, обеспечивающий водоснабжение и благополучие государств Центральной Азии. Вместе с тем подчеркивает, что интересы Узбекистана в сфере водопользования трансграничными Сырдарьей и Амударьей не просто игнорируются в странах верховья. «Взгляд на то, как РТ и КР ведут уже имеющееся строительство гидротехнических сооружений, заставляет говорить о создании масштабных угроз безопасности в первую очередь для Узбекистана, а также для Казахстана и Туркмении», - пишет А.Князев.

В то же время, эксперт обращает внимание на то, что «существуют жесткие международные нормы, которые регулируют строительство подобных объектов, которые игнорируют в странах верховья. Однако ни Киргизия, ни Таджикистан не являются подписантами всех международных конвенций, относящихся к этой сфере, речь идет о Конвенции по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер (Хельсинки, 17 марта 1992 года), которую, например, Россия выполняет с октября 1996 года, о Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков (Нью-Йорк, 21 мая 1997 г.) и многих других. Однако, исходя из обостренно эгоистического понимания собственных национальных интересов, две республики, зациклившись на проектах ГЭС как неких панацеях для спасения своих экономик, упорно настаивают на реализации этих планов, полукустарными методами, за счет скудных и во многом заемных бюджетов и в вечных поисках внешнего инвестора».

Он также признает абсурдность утверждений о том, что страна, на территории которой формируются трансграничные водотоки, может ими распоряжаться по своему усмотрению, а также безосновательность дискуссий по поводу того, какие из них являются внутренними, а какие нет.

«Если исходить из того факта, что реки Нарын-Сырдарья и Амударья с неотделимым от нее притоком, Вахшем - это именно трансграничные водотоки (достаточно элементарного взгляда на карту), то Киргизия просто не имеет права строить Камбаратинские ГЭС без согласования с Узбекистаном и Казахстаном. Таджикистан не имеет права строить ГЭС на трансграничной реке без согласования не только с РУ и РК, но и с Туркменистаном, находящимися ниже по течению. Сколько бы не говорили о том, что Вахш - внутренняя река, Вахш является одним из главных притоков Амударьи, поэтому в данном случае действуют все международные принципы использования трансграничных рек», - отмечает А.Князев.

Автор статьи прямо заявляет, что «нынешнюю ситуацию с Рогунской ГЭС легко сравнить с ситуацией вокруг киргизской Камбаратинской ГЭС-2, которую Киргизия также строит «своими силами». Оба этих строительства являются, по большому счету, преступлениями, направленными и против своего населения, и против стран-соседей. Качество этого строительства однозначно не соответствует необходимым требованиям - показателем этого может служить строящаяся плотина Камбаратинской ГЭС-2. Проведя уникальные, в общем-то, взрывные работы в декабре прошлого года для переброса грунта, киргизские гидростроители не достигли необходимых результатов. Не говоря уже о том, что созданный грунтовый завал не достиг проектной высоты, нарушения при взрывных работах привели к возникновению большого количества пустот, которые сейчас кустарными методами прикрываются: путем подгребания и подсыпания грунта извне. Говорить о безопасности подобного сооружения просто не приходится».

Он констатирует неодно-кратно поднимавшуюся специалистами задачу по обеспечению безопасной работы ныне действующих гидроэнергетических сооружений: «Куда актуальнее было привести в порядок доставшиеся в наследство от СССР в Таджикистане - Нурекскую, а в Киргизии - Токтогульскую ГЭС и их водохранилища. В обоих случаях малое накопление воды связано, кроме объективных причин, еще и с тем, что на протяжении всего постсоветского времени никто не занимается всерьез профилактическими работами, модернизацией этих станций, заиливание водохранилищ превышает все допустимые пределы. Недавняя авария на Нурекской ГЭС обошлась без серьезных последствий, но это очень серьезный сигнал и Таджикистану, и Киргизии».

В контексте всех этих проблем А.Князев заявляет: «Поэтому надо договариваться. Альтернатива - ничто не мешает Узбекистану блокировать работу Рогунской ГЭС, Камбаратинской ГЭС, будь даже любая из них построена, вплоть до военных методов вмешательства. И руководство Узбекистана будет вероятно право, обеспечивая подобными действиями безопасность не только десяти миллионов собственного населения, но и безопасность населения трех областей Киргизии (Ошской, Джалалабадской и Баткенской) и одной Таджикистана (Согдийской), в находящейся в зоне воздействия Камбаратинских проектов Ферганской долине».

«Однозначно можно говорить о том, что строительство новых плотин на фоне сокращения объемов воды и их нарастающего дефицита, использование их для энергетических целей без серьезной проработки может привести к крайне негативным последствиям для водного баланса и устойчивого развития», - пишет А.Князев.

Эксперт считает абсолютно верными требования Узбекистана по соблюдению интересов страны и безопасности ее населения.

«Каждая страна преследует собственные национальные интересы, поэтому единственное решение - это нахождение компромисса, каждая из сторон должна идти на уступки. И поведение Узбекистана нельзя назвать агрессивным, скорее - чрезвычайно обеспокоенным. Руководство Узбекистана абсолютно право, если уже сейчас думает о возможности применения самых серьезных мер и против Таджикистана, и против Киргизии, если в обоих названных проектах не будут учтены интересы РУ. При этом эмоционально обсуждаемые высота плотин, их характер - это уже частности, качество плотин, научная проработанность возможных объемов водохранилищ, все, что связано с запасом прочности, с безопасностью - вот это все должно быть самым главным».

Автор цитирует своих российских коллег, которые признают такие факты, как «необоснованное, неграмотное использование энергетических ресурсов, низкая эффективность и отсталость применяемых технологий, отсутствие квалифицированных инженерных и рабочих кадров».

И, наконец, последний аргумент инициаторов строительства масштабных гидроэнергетических сооружений - огромная экономическая выгода, которую, якобы, можно получить в результате их строительства и эксплуатации - оценивается ученым с большим скептицизмом.

«…Под большим вопросом оказывается и экономическая целесообразность проектов-гигантов», - пишет он, взвешенно анализируя выкладки по весьма сомнительной окупаемости этих проектов.

При этом делает вывод о том, что для обеспечения населения гораздо эффективнее, экономически выгоднее и безопаснее было бы строительство сети малых ГЭС - как в Киргизии, так и в Таджикистане.

Говоря о потенциальных внешних участниках данных проектов, автор предостерегает: «Можно вспомнить, как китайская сторона несколько лет назад стремительно свернула проект строительства Зарафшанской ГЭС в Таджикистане - идентичный Рогунскому и Камбаратинскому, но менее масштабный, осознав чреватость конфликта с Узбекистаном, объективно являющимся ключевой страной региона. С едва прикрываемым скепсисом восприняли в Китае и совсем недавние предложения киргизской стороны об участии в гидроэнергопроектах.»

И в этой связи он также справедливо замечает: «Естественно, российская гидроэнергетическая активность за рубежом не должна быть источником региональных конфликтов, что, применительно к проектам в Киргизии и Таджикистане, представляется вполне реальным.»

Опубликованная статья не во всем однозначна. Не со всеми предложениями и выводами ученого можно согласиться, например, в части уже неоднократно безуспешно обсуждаемого вопроса создания водно-энергетического консорциума. Но принципиально важным представляется, что А.Князев осознает серьезность проблемы, признает обоснованность тревоги, обеспокоенность Узбекистана по поводу возможных масштабных угроз безопасности для миллионов людей, проживающих в странах региона.